24.05.2012
Путин идет по пути Де Голля Эксперты нашли аналогии в ситуации России-2012 и Франции-1968
Москва, Май 24 (Новый Регион, Андрей Романов) – Май 2012 года в Москве прошел под знаком массовых акций протеста, противостояния властей и оппозиции. По оценкам аналитиков, нынешняя российская ситуация более всего напоминает «красный май 1968 года» во Франции, со всеми вытекающими из него последствиями для тогдашнего президента страны Шарля де Голля. Подобные параллели тем более уместны, что к жизненному опыту этого самого знаменитого француза ХХ века явно неравнодушен Владимир Путин, пишет журнал «Биржевой лидер».

В истории нередко встречаются параллели и аналогии, но такие удивительные, как в истории Франции с генералом де Голлем и в истории России с Владимиром Путиным – все же не часто, – пояснил известный канадский эксперт Академии Masterforex-V Евгений Ольховский.

Он напомнил, что оба лидера пришли к власти в сложный экономический период своих стран. И Де Голлю, и Путину пришлось выводить свои страны из предынфарктного состояния в ситуации, когда предыдущие правящие режимы были крайне непопулярны. В этой ситуации многие как во французском, так и в российском обществе мечтали о стабильности, порядке и твердой руке.

Для успешного реформирования страны Шарлю де Голлю нужна была сильная исполнительная власть, способная принимать болезненные, непопулярные, но жизненно необходимые решения. Так в 1958 году появилась V Республика – президентская (кстати, президент по новой конституции избирался на 7 лет, только с 2000 года срок сократили до 5 лет). Это станет переломным моментом во всей послевоенной истории Франции – начнется самый продолжительный период политической стабильности. И сразу же произойдет подъем экономики – темпы экономического роста будут достигать 7-8% в год (примерно таким был подъем и российской экономики в первый президентский срок Путина), за 10 лет объем производства страны вырастет на 60 процентов. Оказалось, что Франции нужна была только политическая стабильность («деньги любят тишину») и энергичный руководитель.

Все революции начинаются с разочарования

К концу 1960-х годов политический маятник симпатий к де Голлю резко качнулся в обратную сторону, все меньше французов доверяли ему, французское общество полевело. Похожая ситуация и в нынешней России: образ Владимира Путина – «мощного всевластного правителя» сегодня медленно, но уверенно размывается.

На первый взгляд этот обратный тренд для Путина начался совершенно неожиданно – в конце 2011 года его впервые открыто освистали в СК «Олимпийский» поклонники смешанных единоборств и бойца Федора Емельяненко.

И во Франции конца 1960-х годов всё начиналось совершенно неожиданно для официальных властей генерала де Голля. Еще в начале 1968 года ничто не предвещало скорых грозных событий. Роль запала во Франции сыграли события 3 мая, когда ректор Сорбонны, чтобы прекратить немногочисленный митинг солидарности со студентами, которых собирались отчислить за побитые стекла в офисе American Express (их разбили в знак протеста против войны во Вьетнаме), в нарушение всех традиций автономии университета вызвал полицию. Начались столкновения, аресты, и в одночасье тысячи до сих пор далеких от политики молодых люди стали «буйными».

Достаточно было маленькой искры, чтобы все всколыхнулось и забурлило. Все дальнейшее напоминало пожар на артиллерийском складе – студенты оккупировали, нет, не «ОккупайАбай», а Сорбонну, которая многие недели будет бездействовать, начнутся яростные столкновения с полицией по всему Парижу, массовые беспорядки перекинутся на другие города.

Вскоре подключатся профсоюзы и рабочие, остановится транспорт. В стране начнется бессрочная забастовка.

Каковы же причины случившегося в далеком 1968-м году и насколько они перекликаются с сегодняшней российской действительностью? Аналитики выделили несколько основных факторов, которые, так или иначе, привели к взрыву во французском обществе:

1. Переход от индустриального общества к постиндустриальному, информационному, в котором, как известно, ведущую роль играет не сельское хозяйство и не промышленность, а сфера услуг, интеллект и знания. А это значит, что в обществе появляется мощный средний класс. Да-да, тот самый средний класс, который сегодня широко представлен на российских протестных акциях «сетевыми хомячками» и «офисным планктоном».

2. Соответственно меняется состав студенчества. Послевоенный демографический всплеск и информационное общество привели как к количественному росту студенчества (в 5 раз с послевоенных лет), так и к качественным изменениям. Поскольку образование во Франции стало доступным для широких кругов (впервые рабочий «Рено» мог послать своего сына учиться в Сорбонну), то студенчество получилось открытым, демократическим и, увы, радикальным. Так возникла высокая концентрация молодежи, отделенной от мира физического труда и родительской опеки – новое явление в культуре большого города.

3. Старая политика и надоевшие политики. Мир стремительно менялся, возникали новые ожидания и новые настроения, а власть оставалась старой, старыми оставались авторитеты и правила. Например, тогда во Франции была правительственная монополия на телевидении и радио (свободными были только печатные СМИ), к тому же Де Голль, как писала пресса тех лет, буквально «достал» французов своим вторым 7-летним президентским сроком, солдатской грубоватостью, излишней прямолинейностью и самоуверенностью, галльским (или русским) упрямством, авторитарным стилем управления, без диалога и объяснения с обществом (как тут не отметить очевидные параллели с российской действительностью). А Де Голль считал, что укрепление и процветание Франции говорит само за себя, и нет необходимости, что-либо объяснять и доказывать людям, реагировать на их настроения.

Кстати, о Путине. Как свидетельствует свежий опрос Фонда «Общественное мнение», 53% россиян хотят, чтобы он изменил свой стиль и методы управления. Многими жителями РФ возвращение Путина на президентский пост, а еще более – его рокировка с Медведевым, были восприняты как вопиющее неуважение к мнению общества, нежелание властей сколько-нибудь считаться с людьми.

Но вернемся во Францию. Там постепенно накапливалась напряженность в обществе. И настанет май 1968 года, когда молодые французы заявят об отказе от старого и поисках нового, более привлекательного проекта устройства общества. Но они его, конечно, не нашли (не хватило знаний и опыта), не нашли, чем заменить старое и пошли по пути простого отрицания старого, разрушения и анархии. Вот они – основные лозунги рассерженного поколения: «Не верьте тем, кому больше 30», «Де Голля в архив», «Де Голля в богадельню», «Вся власть силе воображения», «Мне нужен диалог», «Я отвергаю прошлое» и т.д.

Разочаровавшись в обществе потребления, в идеалах и стремлениях отцов, они заявляли, что если цель старшего поколения – карьера, деньги, то их – потребности более высокого порядка, то есть духовные. И потому – «Свобода от предметов – долой автомобили, телевизоры, пылесосы», «Будьте реалистами – требуйте невозможного», «Конец работе до седьмого пота» и т.д. Им не нравились бесконечные запреты, архаичные правила поведения, пуританские нравы, закостенелая мораль (к примеру, тогда француженка не могла открыть банковский счет без разрешения мужа, осуждались добрачные связи, внебрачные дети, разводы, при этом Франция втихую ходила «налево»), поэтому – «Свободная любовь», «Свобода без границ», «Превратим студенческие городки в нудистские лагеря» и т.д. Признаем, нашим оппозиционерам с их прямолинейным и незатейливым – «Долой партию жуликов и воров», далеко до французских предшественников, да и креатива, понятного массам, явно не хватает.

4. Консервативные порядки высшей школы, некоторые из которых не менялись с наполеоновских времен. Студентам не нравилось бесправие в решении вопросов проживания в общежитиях, содержания и форм обучения и пр. Что взамен? «Забудь все, чему тебя учили – начни мечтать», «Невозможно влюбиться в рост промышленного производства» и т.д. – были лозунги демонстрантов.

5. Рост популярности левацких группировок – гошистов (марксистов, троцкистов, маоистов, анархистов). Агрессивно настроенные и хорошо организованные они и поведут недовольных на протест. В общем, смесь получилась вполне взрывчатая.

В этой связи немного успокаивает отсутствие в России свободных и мощных профсоюзов, авторитетных оппозиционных партий и харизматичных лидеров. Нынешним же «левакам» в норковых шубах и с новейшими моделями Айфона и Айпада, объевшимся устриц, привыкшим разъезжать на Porsche Cayenne и Audi, отдыхать по выходным на Лазурном берегу Франции или на худой конец на Мальдивах, как вы понимаете, есть, что терять от революций.

Опыт: революции не только начинаются с разочарований, они ими и заканчиваются

Де Голль никогда в жизни не испытывал такого отчаяния от осознания собственного бессилия, как в конце мая 1968 года. Если вначале массовых беспорядков он заявлял, что это просто ребячество, несколько плохих студентов испугались экзаменов, то 29 мая в день чрезвычайного заседания правительства, он внезапно и бесследно исчезнет из страны, не предупредив никого, тайно улетит в Германию в штаб французских оккупационных войск. Получив заверения в их лояльности, 30 мая вернется в страну не растерянным стариком, а твердым диктатором, и за несколько дней возьмет ситуацию в свои руки:

– заявит об отказе уходить в отставку и призовет к народной поддержке, на контрдемонстрацию под лозунгом «Де Голль – не одинок» выйдут сотни тысяч французов;

– обрушится на Коммунистическую партию Франции, запретит леворадикальные организации; – серьезно повысит зарплаты и пособия рабочим и отсечет тем самым их от студентов. А у рабочих, в отличие от учащихся, была осознанная социальная цель, которая делала возможной эскалацию противостояния;

– на дорогах к Парижу демонстративно выдвинет танки;

– распустит Национальное собрание и назначит досрочные выборы. На них абсолютное большинство окажется у сторонников Де Голля, напуганный призраком революции средний класс дружно отвернется от протестантов, страна резко повернет вправо;

– и наконец, наступит июнь. Это значит, что пришли каникулы, а это – святое. И беспорядки во Франции... прекратились.

Шарль Де Голль дал «выгореть» энергии студентов, ни в коем случае ее не подогревал, напротив, бесконечными переговорами и умеренным давлением истощил оппозицию. Важную роль в прекращении беспорядков сыграл тот факт, что этот городской бунт не опирался на связный политический проект. Что это было? Был острый социальный кризис в форме своеобразного народного полувосстания-полукарнавала, одним словом, псевдореволюция, совершенно не опасная для Системы. Те события показали, что Система защищается не только репрессиями, но и артизацией, карнавализацией протеста. Это когда протест сводят к игре, развлечению, то есть делают политически безопасным.

Получается, что виновата не существующая Система, а существующая власть. Отсюда лозунги российской оппозиции – «Голосуем за любого, кроме Путина», «Долой Путина» и т.д. И тогда абсолютно понятны акции типа «Белый круг», «Белое метро», «Белый альбом», народные гуляния, «литературные чтения», «прогулка писателей» и пр. Скажите, так что же в том худого, самая плохая псевдореволюция лучше самой замечательной революции. Все так, за исключением иллюзии, что можно просто убрать коррупционную власть и жизнь тут же улучшится. Увы, часто революция – это успешное усилие покончить с плохим правительством, чтобы получить еще худшее. А вот завышенные ожидания, несбывшиеся надежды и ощущение собственной ударной роли – фундамент для настоящей революции.

Де Голль спас Францию от революции и... ушел в отставку

Но вернемся к Шарлю Де Голлю. Хотя он и справился с социальным кризисом, но престиж был подорван. После майских событий начинается закат его политической карьеры. Лорд Чалфонт как-то заметил, что любой идиот может начать в своей жизни две вещи – любовное приключение и политическую кампанию, но признаком класса является умение достойно выйти из того и другого. Де Голль сумел выйти из политической кампании более чем достойно. Ушел, как уходят французские женщины, то есть – за полчаса до того, как им на это намекнут. Оказывается, так уходят и французские мужчины.

В 1969 году он добровольно подал в отставку, между прочим, за 3 года до истечения президентских полномочий, после всего единственного поражения на референдуме и не по самому главному вопросу, хотя и показательному – о сокращении прав местного самоуправления и Сената (похоже на законопроект, предусматривающий миллионные штрафы за нарушение правил проведения митингов, внесенный недавно в ГД). Де Голль откажется от солидного содержания, положенного бывшему президенту, будет жить на пенсию полковника и вести строго уединенную жизнь.

В 1970 году накануне своего 80-летия тихо умрет, хоронить будут согласно завещанию на маленьком сельском кладбище в присутствии только родных. Но погребальный звон местной церквушки услышат во всех городах и деревнях Франции и отзовутся 50 тысяч церковных колоколов, а президент Жорж Помпиду горестно скажет – «Франция овдовела».

Итак, совершенно очевидно, Шарль Де Голль закономерно потерял власть. Дело не только в том, десять лет – это тот психологический предел, когда массы готовы терпеть власть, дальше – усталость и раздражение от долго несменяемой власти, даже если она правит эффективно. Проблема лежит глубже. Франция за это время стала другой, она созрела для менее авторитарного стиля руководства и новых молодых лидеров. Парадокс в том, что такой ее сделал сам Де Голль. Франция с его помощью прошла над пропастью, и он ей больше был не нужен. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Вот и Владимиру Путину часть экспертов предрекает наступление политического заката, кто уже этой осенью, кто через пару лет. Но у Путина есть опыт истории Франции 1968 года и время прислушаться к требованиям общества и измениться вслед за страной.

В конце концов, какая же параллель не мешает стать экватором, с которого отсчет начинается заново

Источник:  http://www.nr2.ru/moskow/388240.html